В феврале 2015 года в русле высохшей реки возле города Тарсус на юге Турции нашли изуродованное до неузнаваемости тело девушки. Несколькими днями ранее 19-летняя Озгеджан Аслан возвращалась домой из университета. На каком-то отрезке дороги она оказалась единственным пассажиром микроавтобуса. Тогда 26-летний Ахмет Супхи Алтындокен свернул на проселочную дорогу у моста, остановился в отдаленном месте и попытался изнасиловать девушку.
По его же словам, Озгеджан кричала и отбивалась со всех сил. Это ужасно взбесило мужчину: он пару раз ударил ее ногой по лицу, животу и железной трубой по голове, потом одиннадцать раз пырнул ножом в шею. После этого Ахмет попросил отца и друга помочь избавиться от тела. Вместе они попытались сжечь его, а останки выбросили в высохшую реку. В суде супруга Ахмета запросила для него «самое жестокое наказание». Оказалось, он регулярно избивал жену, сестру и мать.
История Озгеджан Аслан прогремела на всю страну, спровоцировав многотысячные митинги и акции солидарности. В соцсетях женщины делились опытом сексуального насилия под хэштегом #sendeanlat («расскажи свою историю»), мужчины надевали юбки и публиковали фотографии под хэштегом #ozgecanicinminietekgiy («надень мини-юбку ради Озгеджан»). Футболисты Галатасарая вышли на поле с плакатом: «Не молчи в память Озгеджан. Скажи «нет» насилию над женщинами».
По его же словам, Озгеджан кричала и отбивалась со всех сил. Это ужасно взбесило мужчину: он пару раз ударил ее ногой по лицу, животу и железной трубой по голове, потом одиннадцать раз пырнул ножом в шею. После этого Ахмет попросил отца и друга помочь избавиться от тела. Вместе они попытались сжечь его, а останки выбросили в высохшую реку. В суде супруга Ахмета запросила для него «самое жестокое наказание». Оказалось, он регулярно избивал жену, сестру и мать.
История Озгеджан Аслан прогремела на всю страну, спровоцировав многотысячные митинги и акции солидарности. В соцсетях женщины делились опытом сексуального насилия под хэштегом #sendeanlat («расскажи свою историю»), мужчины надевали юбки и публиковали фотографии под хэштегом #ozgecanicinminietekgiy («надень мини-юбку ради Озгеджан»). Футболисты Галатасарая вышли на поле с плакатом: «Не молчи в память Озгеджан. Скажи «нет» насилию над женщинами».
Подобные случаи – совсем не редкость в Турции, на тот момент убийство Озгеджан стало последней каплей переполненной чаши коллективного гнева. Практически каждый день в новостях пишут об особо жестоком насилии над женщинами: брат убил сестру, потому что она не дала ему пароль к своему телефону; отец избил дочь до полусмерти за то, что та не приготовила ужин; незнакомец в маршрутке сломал нос девушке за то, что на ней были шорты; жена покончила с собой, боясь расправы мужа, потому что попала в аварию за рулем его машины.
С одной стороны общество как-то свыклось с этим бесконечным потоком гнева, ужаса и боли. Сменить работу, квартиру, круг общения, чтобы избавиться от приставаний начальника, который поджидает у дома каждый вечер – обычное дело. С другой стороны время от времени одна из подобных историй отзывается мощной волной массовых протестов.
С одной стороны общество как-то свыклось с этим бесконечным потоком гнева, ужаса и боли. Сменить работу, квартиру, круг общения, чтобы избавиться от приставаний начальника, который поджидает у дома каждый вечер – обычное дело. С другой стороны время от времени одна из подобных историй отзывается мощной волной массовых протестов.
Для нас такой точкой невозврата стало убийство Мюневвер Карабулут
Фидан Атаселим из турецкой Платформы против фемицида объясняет, что побудило основать организацию.
Хрупкая девушка пьет кофе в европейском кафе на легендарной стамбульской площади Таксим, символе турецкого сопротивления и надежды, и рассказывает страшные вещи из жизни женщин в этой стране.
17-летнюю Мюневвер из ревности зарезал ее парень Джем Гарипоилу, заподозрив, что девушка переписывается с другим мужчиной. Ее расчлененное тело нашли в мусорном баке в одном из престижных районов Стамбула. Благодаря богатым родителям Джем удачно скрывался от полиции больше полугода. Семья Мюневвер организовала массивную информационную кампанию для того, чтобы дело не замяли.
Активисты Платформы против фемицида каждый месяц публикуют статистику убийств женщин, мониторят ход расследований и судебных процессов, поддерживают семьи жертв, организовывают акции протеста и митинги, готовят поправки в законодательство.
– Количество убийств с каждым годом все растет и растет. Мы настаиваем на термине «фемицид», потому что это не просто насилие, а целенаправленное истребление. Только в этом месяце погибло уже 27 женщин [разговор состоялся 18 сентября], – рассказывает Фидан, одновременно открывая на телефоне вебсайт Аnit Sayac.
Это «виртуальный монумент», созданный для того, чтобы «увековечить память женщин-жертв домашнего насилия». Он выглядит как стена, каждый кирпич которой подписан именем погибшей. Если щелкнуть по «кирпичику», появится вся доступная информация об обстоятельствах смерти. Подобные сайты и ежедневный мониторинг правозащитниками открытых источников – единственная возможность составить хоть какую-то общую картину ситуации в Турции. Правительство в свою очередь делает вид, что проблемы не существует.
– Раньше женщины были послушны и молча сидели дома. Сейчас у них намного больше возможностей поехать в большой город, увидеть другую жизнь. Женщины хотят быть равными мужчинам, а мужчины не готовы принять это. Власть в свою очередь еще более усугубляет проблему, принимая сторону мужчин, – Фидан озвучивает общее мнение правозащитников: нынешнее правительство внесло огромный вклад в развитие нездорового гендерного климата в стране. Оно не только не защищает жертву, а напротив – сочувствует преступнику.
– В последнее время на наши акции приходят все больше укрытых женщин. Тех, которые привыкли слушать мужа и голосуют за партию власти. Они понимают: все идет к тому, что в какой-то момент правительство запретит носить разноцветные платки, заставит поменять на черную одежду.
Хрупкая девушка пьет кофе в европейском кафе на легендарной стамбульской площади Таксим, символе турецкого сопротивления и надежды, и рассказывает страшные вещи из жизни женщин в этой стране.
17-летнюю Мюневвер из ревности зарезал ее парень Джем Гарипоилу, заподозрив, что девушка переписывается с другим мужчиной. Ее расчлененное тело нашли в мусорном баке в одном из престижных районов Стамбула. Благодаря богатым родителям Джем удачно скрывался от полиции больше полугода. Семья Мюневвер организовала массивную информационную кампанию для того, чтобы дело не замяли.
Активисты Платформы против фемицида каждый месяц публикуют статистику убийств женщин, мониторят ход расследований и судебных процессов, поддерживают семьи жертв, организовывают акции протеста и митинги, готовят поправки в законодательство.
– Количество убийств с каждым годом все растет и растет. Мы настаиваем на термине «фемицид», потому что это не просто насилие, а целенаправленное истребление. Только в этом месяце погибло уже 27 женщин [разговор состоялся 18 сентября], – рассказывает Фидан, одновременно открывая на телефоне вебсайт Аnit Sayac.
Это «виртуальный монумент», созданный для того, чтобы «увековечить память женщин-жертв домашнего насилия». Он выглядит как стена, каждый кирпич которой подписан именем погибшей. Если щелкнуть по «кирпичику», появится вся доступная информация об обстоятельствах смерти. Подобные сайты и ежедневный мониторинг правозащитниками открытых источников – единственная возможность составить хоть какую-то общую картину ситуации в Турции. Правительство в свою очередь делает вид, что проблемы не существует.
– Раньше женщины были послушны и молча сидели дома. Сейчас у них намного больше возможностей поехать в большой город, увидеть другую жизнь. Женщины хотят быть равными мужчинам, а мужчины не готовы принять это. Власть в свою очередь еще более усугубляет проблему, принимая сторону мужчин, – Фидан озвучивает общее мнение правозащитников: нынешнее правительство внесло огромный вклад в развитие нездорового гендерного климата в стране. Оно не только не защищает жертву, а напротив – сочувствует преступнику.
– В последнее время на наши акции приходят все больше укрытых женщин. Тех, которые привыкли слушать мужа и голосуют за партию власти. Они понимают: все идет к тому, что в какой-то момент правительство запретит носить разноцветные платки, заставит поменять на черную одежду.
Для турецкого человека наших дней «власть», «правительство», «АКР» (президентская Партия справедливости и развития) – это синонимы, подразумевающие Реджепа Таипа Эрдогана, а слова главы государства – прямой приказ к действию.
«Женщины и мужчины не могут быть равными, это против природы, – говорит президент Турции. – Наша религия определила место женщины – это материнство». Экс-министр здравоохранения Мехмет Муэззиноглу вторит Эрдогану: «Материнство – единственная карьера для женщин», а бывший зампремьера Бюлент Арынч советует женщинам «не смеяться в общественных местах». Депутат от правящей партии Айхан Сефер Устюн так вообще заявил: «Насильник менее виновен, чем его жертва, решившаяся на аборт».
«Женщины и мужчины не могут быть равными, это против природы, – говорит президент Турции. – Наша религия определила место женщины – это материнство». Экс-министр здравоохранения Мехмет Муэззиноглу вторит Эрдогану: «Материнство – единственная карьера для женщин», а бывший зампремьера Бюлент Арынч советует женщинам «не смеяться в общественных местах». Депутат от правящей партии Айхан Сефер Устюн так вообще заявил: «Насильник менее виновен, чем его жертва, решившаяся на аборт».
Офис президентской AKP в Диярбакыре
Турция семимильными шагами уходит в сторону авторитаризма, основой которого является консервативный ислам. После неудачной попытки госпереворота в июле прошлого года президент Эрдоган ввел в стране чрезвычайное положение, приостановил действие Европейской конвенции по правам человека, провел масштабные «чистки» среди военных, полицейских, судей, журналистов и преподавателей.
Больше 100 тысяч человек потеряли работу, около 50 тысяч отправились в тюрьму. Под предлогом связей с террористическими группировками в течение пары месяцев закрыли 370 некоммерческих организаций, включительно с множеством тех, которые отстаивали права женщин и детей.
Больше 100 тысяч человек потеряли работу, около 50 тысяч отправились в тюрьму. Под предлогом связей с террористическими группировками в течение пары месяцев закрыли 370 некоммерческих организаций, включительно с множеством тех, которые отстаивали права женщин и детей.
– Почему АКР так поступает? Потому что это партия националистов, защищающая власть одного человека. Он говорит: есть только одна нация, один язык, одна религия.
Он говорит: женщину нужно держать в доме за закрытой дверью. Для АКР «женщина» равно «семья», и не более. Их идеологический базис – исламский фашизм.
Детские браки, убийства чести, насилие над женщинами – все это мы видим как единое проявление национальной политики государства, – объясняет Юлькю Байташ из Движения свободных женщин (TJA), самой крупной негосударственной организации в курдском регионе Турции.
Юго-восток страны принято считать консервативным, враждебным ко всему иному. Даже сами турки из Анкары и Стамбула ретранслируют страшные истории об опасных курдах, о подпольных террористических группировках в Диярбакыре, о том, что женщине здесь лучше не ходить по улицам в одиночку, не говорить с незнакомцами, избегать зрительного контакта.
В то же время женское курдское движение – редкий обнадеживающий пример сильного сплоченного женского сообщества на Ближем Востоке.
Юлькю рассказывает о законодательных инициативах правящей партии, которые еще больше отдалят Турцию от декларируемой светскости и усугублят дискриминацию женщин. Правительство пытается легализовать религиозные браки (никяхи). То есть, приравнять церемонию, проведенную имамом в мечети, с регистрацией союза в муниципалитете.
– Это влечет за собой множество рисков. Легальная процедура в муниципалитете предполагает, что оба супруга достигли нужного возраста и вступают в брак по свободному согласию. Кто может гарантировать то же самое девушке в рамках религиозной церемонии: будет ли она рассматриваться как равная, не проигнорируют ли ее волю? – спрашивает Юлькю и добавляет, что такие изменения создадут дополнительные проблемы в случае развода с правом на опеку над детьми и на часть имущества.
Однако это не самая одиозная идея власти. Множество скандалов и протестов вызвала попытка правящей партии легализировать изнасилование. В законопроекте прямо указано: если насильник женится на своей жертве, в том числе несовершеннолетней, он избежит уголовного преследования.
Он говорит: женщину нужно держать в доме за закрытой дверью. Для АКР «женщина» равно «семья», и не более. Их идеологический базис – исламский фашизм.
Детские браки, убийства чести, насилие над женщинами – все это мы видим как единое проявление национальной политики государства, – объясняет Юлькю Байташ из Движения свободных женщин (TJA), самой крупной негосударственной организации в курдском регионе Турции.
Юго-восток страны принято считать консервативным, враждебным ко всему иному. Даже сами турки из Анкары и Стамбула ретранслируют страшные истории об опасных курдах, о подпольных террористических группировках в Диярбакыре, о том, что женщине здесь лучше не ходить по улицам в одиночку, не говорить с незнакомцами, избегать зрительного контакта.
В то же время женское курдское движение – редкий обнадеживающий пример сильного сплоченного женского сообщества на Ближем Востоке.
Юлькю рассказывает о законодательных инициативах правящей партии, которые еще больше отдалят Турцию от декларируемой светскости и усугублят дискриминацию женщин. Правительство пытается легализовать религиозные браки (никяхи). То есть, приравнять церемонию, проведенную имамом в мечети, с регистрацией союза в муниципалитете.
– Это влечет за собой множество рисков. Легальная процедура в муниципалитете предполагает, что оба супруга достигли нужного возраста и вступают в брак по свободному согласию. Кто может гарантировать то же самое девушке в рамках религиозной церемонии: будет ли она рассматриваться как равная, не проигнорируют ли ее волю? – спрашивает Юлькю и добавляет, что такие изменения создадут дополнительные проблемы в случае развода с правом на опеку над детьми и на часть имущества.
Однако это не самая одиозная идея власти. Множество скандалов и протестов вызвала попытка правящей партии легализировать изнасилование. В законопроекте прямо указано: если насильник женится на своей жертве, в том числе несовершеннолетней, он избежит уголовного преследования.
Бывший офис TJA (до закрытия - KJA) в Диярбакыре
TJA – это большая «зонтичная» структура, которая на протяжении нескольких десятков лет поддерживает и продвигает курдских женщин в разные сферы общественной жизни: политические партии, муниципалитеты, НКО, СМИ, сферу образования. Организация не раз попадала под запрет (в том числе после неудачной попытки переворота) и возрождалась под новыми названиями, полиция врывалась в офис TJA, арестовывала активисток – сотни в тюрьмах по сей день.
– С лета прошлого года правительство закрыло в регионе 43 женские правозащитные организации, в первую очередь ликвидировало все культурные департаменты при муниципалитетах, которые занимались проблемами женщин, все консультационные и образовательные центры, все четыре убежища для жертв насилия. Вот это был настоящий переворот – переворот против женщин, – говорит Гюльчихан Шимшек, спокойная сдержанная брюнетка с мягким голосом.
У Гюльчихан за плечами большой опыт политической борьбы и годы тюрьмы. Сначала она отсидела год за «пропаганду терроризма» – в публичном выступлении использовала приставку «господин» в отношении Абдуллы Оджалана, лидера PKK (Рабочая партия Курдистана, курдская террористическая организация, борющяйся за политические права курдов в Турции и создание курдской автономии в составе страны).
Потом еще пять лет за «членство в террористической организации» – курдской политической партии DTP (Партия демократического общества), которую правительство обвинило в связях с PKK и террористической пропаганде.
Сейчас она занимает пост сопредседателя другой курдской партии – DBP (Демократическая партия регионов), которую пока еще не запретили в стране, но чьи ряды существенно поредели из-за арестов с лета 2016-го.
Гюльчихан говорит о сотнях коллег-женщин в тюрьмах – от региональных активисток до депутатов парламента: Фиген Юкседаг, соглава HDP (Демократическая партия народов), единственной оппозиционной партии в парламенте; Гюльтан Кишинак, сомэр Диярбакыра; Себахат Тунджел, соглава DBP.
– AKP атакует нашу альтернативную модель лидерства, саму идею совместного руководства, отправив в тюрьму женщин-соглав всех приметных партий и организаций, – объясняет Гюльчихан.
– Женщины стали первыми жертвами власти, потому что они не молчат, им нечего терять. Это политический геноцид: кого смогли, убили, кого нет – посадили.
У Гюльчихан за плечами большой опыт политической борьбы и годы тюрьмы. Сначала она отсидела год за «пропаганду терроризма» – в публичном выступлении использовала приставку «господин» в отношении Абдуллы Оджалана, лидера PKK (Рабочая партия Курдистана, курдская террористическая организация, борющяйся за политические права курдов в Турции и создание курдской автономии в составе страны).
Потом еще пять лет за «членство в террористической организации» – курдской политической партии DTP (Партия демократического общества), которую правительство обвинило в связях с PKK и террористической пропаганде.
Сейчас она занимает пост сопредседателя другой курдской партии – DBP (Демократическая партия регионов), которую пока еще не запретили в стране, но чьи ряды существенно поредели из-за арестов с лета 2016-го.
Гюльчихан говорит о сотнях коллег-женщин в тюрьмах – от региональных активисток до депутатов парламента: Фиген Юкседаг, соглава HDP (Демократическая партия народов), единственной оппозиционной партии в парламенте; Гюльтан Кишинак, сомэр Диярбакыра; Себахат Тунджел, соглава DBP.
– AKP атакует нашу альтернативную модель лидерства, саму идею совместного руководства, отправив в тюрьму женщин-соглав всех приметных партий и организаций, – объясняет Гюльчихан.
– Женщины стали первыми жертвами власти, потому что они не молчат, им нечего терять. Это политический геноцид: кого смогли, убили, кого нет – посадили.
– АКР пытается построить новое исламское государство по принципу Ирана, хотя постоянно говорит о демократии. Их реальная мечта – покончить с любыми меньшинствами: национальными, религиозными, социальными. Одна религия, один язык, одно государство – вот девиз власти.
Для АКР женщина – это инструмент, она должна растить детей и поддерживать мужа. Курдки давно уяснили: хочешь свободы – должна сражаться своими руками. Десять лет назад я не могла бы так одеваться и показать свои тату. Курдские женщины, вступив в борьбу, смогли сделать это реальным для меня, – рассказывает Хазал (имя героини изменено), красивая короткостриженная брюнетка.
Здесь же ее старшая сестра Шиммер – полная противоположность Хазал: спокойная, с мягкой улыбкой и тихим голосом. Открытая майка позволяет беспрепятственно рассмотреть татуировки на кисти и передплечьи Хазал. На Шиммер – брюки, длинное платье и платок. Сестры – живое воплощение двойственности турецкого юго-востока.
Для АКР женщина – это инструмент, она должна растить детей и поддерживать мужа. Курдки давно уяснили: хочешь свободы – должна сражаться своими руками. Десять лет назад я не могла бы так одеваться и показать свои тату. Курдские женщины, вступив в борьбу, смогли сделать это реальным для меня, – рассказывает Хазал (имя героини изменено), красивая короткостриженная брюнетка.
Здесь же ее старшая сестра Шиммер – полная противоположность Хазал: спокойная, с мягкой улыбкой и тихим голосом. Открытая майка позволяет беспрепятственно рассмотреть татуировки на кисти и передплечьи Хазал. На Шиммер – брюки, длинное платье и платок. Сестры – живое воплощение двойственности турецкого юго-востока.
Раньше Шиммер работала в правозащитной организации, помогавшей женщинам-жертвам насилия. Ее и еще несколько сотрудниц уволили из-за скандала, разразившегося вокруг социальной рекламы против ранних браков.
Это был рисунок старика в традиционной для мусульман белой одежде, который тянет за руку маленькую девочку, с подписью: «Мухаммед любит Аишу» – отсылка к третьей жене пророка Мухаммеда, которую он взял замуж ребенком то ли шести, то ли девяти лет.
– В итоге нашу организацию, как и другие курдские организации, запретили декретом правительства. Женщине здесь больше некуда идти за помощью. Все, что доступно сейчас – полицейский участок или убежище с менталитетом АКР.
Когда женщина приходит туда, ей объясняют: мужчина – главный, он лучше тебя, нужно быть покорной, не прекословить, ты ничто без него, и отправляют обратно к насильнику-отцу или супругу, – рассказывает Шиммер.
В последний год возросло количество убийств женщин, которых возвращают в семью, но политика государства такова, что мужчину всегда можно попытаться оправдать.
На процессе преступники говорят примерно одно и то же: я ее очень сильно любил, она мне изменяла, я был в состоянии аффекта, она была развратно одета в месяц Рамадан. Иногда срабатывает и суд принимает это как смягчающие обстоятельства.
Недавно в некоторых городах Турции появились автобусы, такси и вагоны метро розового цвета – только для женщин. Правительство говорит, таким образом защищает их, но на практике это только усугубляет ситуацию. Если женщина не нашла свободное розовое такси и села в желтое, значит, она сама искала приключений, вдруг что-то случится.
Это был рисунок старика в традиционной для мусульман белой одежде, который тянет за руку маленькую девочку, с подписью: «Мухаммед любит Аишу» – отсылка к третьей жене пророка Мухаммеда, которую он взял замуж ребенком то ли шести, то ли девяти лет.
– В итоге нашу организацию, как и другие курдские организации, запретили декретом правительства. Женщине здесь больше некуда идти за помощью. Все, что доступно сейчас – полицейский участок или убежище с менталитетом АКР.
Когда женщина приходит туда, ей объясняют: мужчина – главный, он лучше тебя, нужно быть покорной, не прекословить, ты ничто без него, и отправляют обратно к насильнику-отцу или супругу, – рассказывает Шиммер.
В последний год возросло количество убийств женщин, которых возвращают в семью, но политика государства такова, что мужчину всегда можно попытаться оправдать.
На процессе преступники говорят примерно одно и то же: я ее очень сильно любил, она мне изменяла, я был в состоянии аффекта, она была развратно одета в месяц Рамадан. Иногда срабатывает и суд принимает это как смягчающие обстоятельства.
Недавно в некоторых городах Турции появились автобусы, такси и вагоны метро розового цвета – только для женщин. Правительство говорит, таким образом защищает их, но на практике это только усугубляет ситуацию. Если женщина не нашла свободное розовое такси и села в желтое, значит, она сама искала приключений, вдруг что-то случится.
Девушка идет мимо здания горсовета в Адыямане, восточная Турция. На портрете - Мустафа Кемаль Ататюрк
Шиммер рассказывает о том, как организация работала с жертвами насилия. До запрета в регионе было четыре секретных убежища для женщин: два в Диярбакыре и по одному в Ване и Мерсине. В структуру организации входили два социолога, психолог, две полевые сотрудницы, которые ездили в села, интервьюировали, консультировали, преподавали базовые навыки, и волонтеры.
– Если женщине угрожали в семье, избивали, принуждали к браку, она могла попросить помощи у нас. Если девочка не совершеннолетняя, мы сопровождали ее в полицию и мониторили весь ход расследования, если женщине 18 лет и больше – прятали в убежище.
Адреса этих мест хранились в тайне, его знали только работники убежищ из числа тех, кто раньше там скрывался. Потому что есть много случаев, когда мужчины насильно уводили женщин из убежищ, – объясняет Шиммер.
– Если женщине угрожали в семье, избивали, принуждали к браку, она могла попросить помощи у нас. Если девочка не совершеннолетняя, мы сопровождали ее в полицию и мониторили весь ход расследования, если женщине 18 лет и больше – прятали в убежище.
Адреса этих мест хранились в тайне, его знали только работники убежищ из числа тех, кто раньше там скрывался. Потому что есть много случаев, когда мужчины насильно уводили женщин из убежищ, – объясняет Шиммер.
Девушка читает в мечети Айя-София в Стамбуле
Она показывает в телефоне фотографию девушки с разбитой головой: бывало, мужчины приходили с оружием и угрожали сотрудницам организации, даже применяли его. Однажды к ним вломились мужчины с топорами и едва не убили двух коллег Шиммер. Полиция, приехав на вызов, вместо того, чтобы арестовать нападающих, атаковала правозащитников.
Женщина говорит, что турецкая полиция воспринимается в регионе как угнетатель и работает против местных организаций. Поэтому они сотрудничали с курдскими парамилитарными группами. Если мужчина опасный, бойцы проводили «воспитательные работы» – избивали насильника, запугивали оружием: если ты сделаешь что-нибудь с этой женщиной – мы тебя убьем. К мужу, избивающему свою жену, отправляли, как правило, бойцов-женщин.
Если ситуацию можно было взять под контроль и женщина хотела вернуться домой, ей помогали в этом. Ее муж или семья понимали: больше женщину трогать нельзя, она в любой момент может снова попросить защиты в организации.
Женщина говорит, что турецкая полиция воспринимается в регионе как угнетатель и работает против местных организаций. Поэтому они сотрудничали с курдскими парамилитарными группами. Если мужчина опасный, бойцы проводили «воспитательные работы» – избивали насильника, запугивали оружием: если ты сделаешь что-нибудь с этой женщиной – мы тебя убьем. К мужу, избивающему свою жену, отправляли, как правило, бойцов-женщин.
Если ситуацию можно было взять под контроль и женщина хотела вернуться домой, ей помогали в этом. Ее муж или семья понимали: больше женщину трогать нельзя, она в любой момент может снова попросить защиты в организации.
Пара гуляет в центре Стамбула
– В любом случае сначала женщина проходила у нас курс реабилитации и семейного права, мы обучали азам работы с компьютером, преподавали языки, – рассказывает Шиммер. Сама она занималась психологической помощью жертвам насилия.
В моей программе был модуль о насилии, женщины всегда очень бурно реагировали на него: рыдали, делились историями, о которых раньше никогда никому не рассказывали.
Была девушка, которая впервые показала кому-либо руку, искалеченную ожогами от сигарет. Ее парень издевался над ней и угрожал сказать родителям, что они занимаются сексом, если девушка не будет молчать. Она терпела, потому что семья могла убить ее за такое.
Еще была молодая мать, которая после смерти мужа отдала сына в приют, а дочь оставила при себе. Когда сыну исполнилось 18, она забрала его обратно домой и парень попытался изнасиловать сестру. Мать приняла сторону сына, потому что видела в нем гаранта своего будущего.
Еще была женщина, которую в тюрьме жестоко пытала полиция за участие в протестах: пропускала ток через гениталии, заставляла ходить по битому стеклу, а потом посыпала раны солью. Впервые она смогла рассказать об этом в группе Шиммер.
– Мы не были спасателями, не гарантировали решение всех проблем, но мы помогали женщинам увидеть альтернативу, и те навыки, которым обучали, давали им шанс на другое будущее, – подытоживает Шиммер. Правозащитники пытаются сохранить наработанные связи, хотя бы минимально делать свою работу, отслеживать судьбу подопечных, но пока нет никакой реальной возможности возобновить работу.
– Это послание власти всем женщинам: ты должна следить за своей одеждой, словами, мимикой и жестами, дважды подумать, на какой автобус сесть, куда и с кем пойти, – добавляет Хазал. – Они хотят сделать женщин рабами мужчин, а мужчин – рабами системы.
В моей программе был модуль о насилии, женщины всегда очень бурно реагировали на него: рыдали, делились историями, о которых раньше никогда никому не рассказывали.
Была девушка, которая впервые показала кому-либо руку, искалеченную ожогами от сигарет. Ее парень издевался над ней и угрожал сказать родителям, что они занимаются сексом, если девушка не будет молчать. Она терпела, потому что семья могла убить ее за такое.
Еще была молодая мать, которая после смерти мужа отдала сына в приют, а дочь оставила при себе. Когда сыну исполнилось 18, она забрала его обратно домой и парень попытался изнасиловать сестру. Мать приняла сторону сына, потому что видела в нем гаранта своего будущего.
Еще была женщина, которую в тюрьме жестоко пытала полиция за участие в протестах: пропускала ток через гениталии, заставляла ходить по битому стеклу, а потом посыпала раны солью. Впервые она смогла рассказать об этом в группе Шиммер.
– Мы не были спасателями, не гарантировали решение всех проблем, но мы помогали женщинам увидеть альтернативу, и те навыки, которым обучали, давали им шанс на другое будущее, – подытоживает Шиммер. Правозащитники пытаются сохранить наработанные связи, хотя бы минимально делать свою работу, отслеживать судьбу подопечных, но пока нет никакой реальной возможности возобновить работу.
– Это послание власти всем женщинам: ты должна следить за своей одеждой, словами, мимикой и жестами, дважды подумать, на какой автобус сесть, куда и с кем пойти, – добавляет Хазал. – Они хотят сделать женщин рабами мужчин, а мужчин – рабами системы.
Текст написан в партнерстве с ОО "Львовский медиафорум" в рамках проекта Black Sea Trust, организованного German Marshall Fund при поддержке Школы журналистики УКУ
Текст: Алена Савчук
Фото: Алина Смутко
Текст: Алена Савчук
Фото: Алина Смутко